ДОМОЙ
Я живу на 13-ом этаже. Каждый вечер я стою у окна, рассматриваю лилово-пурпурные рваные облака и жду, когда потемнеет. Наблюдаю за событиями на большом школьном стадионе. Чаще всего там мамы гуляют с колясками, но поодиночке, очень редко кооперируются, чтобы веселее. Может им и самим весело, кто ж знает. Дети ездят на самокатах, играют в футбол, но аккуратно, чтобы в случай чего не попасть в те самые коляски. Когда все они расходятся, на стадионе иногда видно одного-два человека, которые бегают вечерами, — я начинаю подолгу вглядываться в ночные огоньки, наблюдать за машинами, которые пропускают пешеходов и вспоминать, что все это очень похоже на вид из окна “моего дома”.
8 лет назад я получила заветное письмо с текстом “Вы — студент”. Собрала все нужные и ненужные, упакованные мамой вещи, из родного гнезда в большую столичную жизнь.
Я поселилась в общежитии и, что удивляло меня больше всего, очень быстро начала называть его “домом”. Только представьте: иду я из магазина, мне звонит мама и спрашивает: “Ты куда идешь?”. А я ей: “Домой.” Удивительное чувство, ведь я всегда считала, что дом только там, где я выросла. И мама всегда мне говорила, что ее дом именно в родительском доме. Хотя наш тоже называла “своим”. Мое детское восприятие не могло понять такого глубокого противоречия. Удивляло меня не только это: подружкам в комнате общежития я всегда говорила, что еду “домой.” Вот ведь незадача.
Спустя шесть лет конспектов, курсовых, двух дипломов, веселых песен под гитару и недоспанных ночей, я переехала в свой новый дом. Это была квартира на левом берегу Киева, которая мне досталась от родителей. Я очень стыдилась перед друзьями, которые с ноткой зависти говорили “ну ты же в своем доме будешь жить.” Я ведь не сама на нее заработала и считала, что не заслуживаю иметь такие привилегии. Но и отказаться, конечно, не могла. Учитывая, что мой отец погиб, а мама волновалась, чтобы мы с братом жили, не чувствуя какое-либо материальное ущемление. Что уж греха таить, такой слишком дорогой подарок я приняла и совестно копила на ремонт, сама им занималась, чтобы хоть как-то искупить собственный стыд. Так моя жизнь была навсегда определена — у меня было, где жить, была какая-никакая работа. На самом деле я ее ненавидела. В общем, я знала наверняка, что жить буду в Киеве. Это было хорошо и с материальной точки зрения: мне не надо было половину заработной платы отдавать за квартиру и жила я в хороших условиях; и с моральной: я обожала озеро, возле которого жила, любила там гулять и подолгу сидеть на подоконнике своего окна и с высоты 18-го этажа наблюдать за бурлящей жизнью, видом на Днепр, Родину Мать и большие огни большого города. Признаться, я его не любила: шум давил мне на голову, у меня каждый день была мигрень, и добиралась я везде почти полтора часа. В транспорте иногда было невыносимо. Но, главное, я твердо знала, что всегда буду возвращаться “домой” и уверенным голосом могла об этом говорить.
“Положение же хорошее. Грех жаловаться! Половина одногодок тебе позавидует”, — подумаете вы. Именно это сказала мне мама. Спустя два года, когда я ошарашила ее новостью, что переезжаю жить в Минск. До того я уже ошарашивала ее новостью, что выхожу замуж, поэтому у нее уже сформировался определенный иммунитет к таким новостям. Конечно, я чувствовала себя предательницей, неблагодарной дочерью, которая бросает сразу два своих дома. Подумать только!
НОВЫЙ ДОМ
Но уезжала я не просто так: я не могла жить в этом ритме, мне хотелось немного умеренной жизни, без тревожности и вечного полусна в транспорте. К тому же, я была социальной активисткой, которая выгорала на работе маркетологом месяца через два точно. Меня страшно пугали эти продажи образа жизни, обман покупателя и “мне все равно, мне нужна прибыль”. А тут какая удача — работа в некоммерческой организации и заниматься развитием образовательного проекта. Я готова была бросить всю свою жизнь в Киеве, все накопленное годами и заняться делом, которое не будет доводить меня до слез и не обесценит мои способности в первые дни.
Но получается, что у меня должен был появиться новый дом. И как бы мои друзья не говорили, что это странное решение — я поддалась ему. Сейчас я снова разговариваю с мамой по телефону, снова иду “домой” и не чувствую ни капли дискомфорта от того, что квартиру с мужем мы арендуем. Она очень похожа на мою: видом из окна, планировкой, тоном обоев и присутствием меня. Я привезла с собой картины, которые рисовала, подарки друзей и фотокарточки с самыми близкими.
Дискомфорта я не чувствую, разве что вопрос “А где же все таки мой настоящий дом?” накапливается, а ответы всегда или запутанные, или слишком противоречивые.
К примеру, многие считают, как и моя мама, что дом — только родительский. Некоторым хочется иметь жилье только свое и тогда почувствовать “ну вот, мое!”. Многие из поколения знаменитых миллениалов считают, что жилье должно быть арендованным, чтобы не отказывать себе в будничных радостях и не копить всю жизнь на какие-то квадратные метры. Некоторые ждут, когда это все достанется в наследство, а некоторые и вовсе решаются на страшные поступки ради такой привилегии.
Но действительно ли это привилегия, если человек готов мучить себя и близких, экономить на здоровье (а многие не обращают особое внимание на мелкие болезни и попросту игнорируют) и нормальной жизни? Должен ли человек жить стремлением купить жилье и жить себе спокойно после этого? Сможет ли он что-то менять, переезжать, искать новые возможности развиваться, если будет привязывать и ассоциировать себя только с комнатой, кухней, ванной и маленьким коридором?
Вполне вероятно, что отделаться можно простым решением “Каждому свое”. Противоречие кроется в сложностях эпохи потребления и укоренившегося общественного мнения.
Хорошо, если у человека есть возможности и стартовые условия: жизнь в большом городе, навыки, которые развивали с детства. Он знаком с большим количеством людей, которые крутятся в ритме новейших трендов, имеют знакомства и выход на те же возможности. А в результате может себе позволить купить “дом”, обставить его по своему вкусу, завести там кота и не бояться рожать ребенка, ведь за такое хозяин может и выселить.
Что же делать тем, кому повезло меньше? Зачастую они пытаются догнать популярное мнение, тревожаться “а хочется как нормальные люди, жить в своем доме, не тратить ползарплаты на квартиру”. Но как этому человеку заработать, если его зарплаты хватает только на обыденные потребности. Пойти дополнительно учиться, проходить курсы банально не хватает времени и тех же денег (хорошие стоят дорого).
Можно ли таким людям дать клеймо “обломовщины”? Виноваты ли они сами в том, что их жизнь — череда событий от выживания к выживанию?
Мир современной жизни — это не только потребление, это неравенство: социальное, экономическое, гендерное. Для формирования общественного мнения этот факт не так и важен. Важен некий идеал, под который ровняют всех. Люди знают, что нужно добиться больших карьерных высот, материального достатка: квартиру, машину, хорошую технику или одежду… Если спросить “Зачем?”, в большинстве можно услышать разные интерпретации ответа “Но ведь так принято!”
Общественное мнение погубило не одну душу своим тяготением к умозрительным материальным благам. Так и не дав возможности человеку почувствовать себя важной и ценной частью процесса формирования этого мнения: развивать навыки, интересоваться и заниматься делом по душе, а не добровольно-принудительно существовать от выживания к выживанию. Делать то любимое и хорошее, о чем мечтал и почувствовать себя в своем доме. Зная, что твой дом — весь мир.
